Франсис Пуленк (1899–1963) — одна из самых парадоксальных и обаятельных фигур в музыке XX века. Его творчество, подобно его личности, соткано из противоречий: он был одновременно благочестивым католиком и парижским денди, автором пронзительно духовной музыки и остроумных, почти кабаретных песен. Эту двойственность сами французы назвали фразой «le moine et le voyou» — «монах и хулиган». Она стала ключом к пониманию уникального стиля Пуленка, где ирония соседствует с молитвой, а простота — с высочайшей музыкальной культурой.
Рождение в Париже: «Шестёрка» и дух авангарда
Франсис Жан Марсель Пуленк родился 7 января 1899 года в Париже, в состоятельной буржуазной семье. Отец — директор фармацевтической фирмы, человек глубокой веры; мать — пианистка-любительница, открывшая сыну Моцарта, Шумана, Шопена. Именно от неё он унаследовал музыкальную чувствительность, а от отца — религиозность, позже определившую половину его творчества.
С юных лет Пуленк занимался у пианиста Рикардо Виньеса, знакомившего его с новейшей музыкой Дебюсси, Равеля, Стравинского и Эрика Сати. После войны он коротко обучался у композитора Шарля Кёклена, но в основном оставался самоучкой. Уже в 18 лет он дебютировал «Rapsodie nègre» (1917) — шокирующей, насмешливой и очаровательно свежей пьесой, где африканские ритмы сплетались с французской иронией.
В послевоенном Париже Пуленк оказался в центре художественного брожения. Критик Анри Колле в 1920 году объединил его с Артюром Онеггером, Дариусом Мийо, Жоржем Ориком, Жерменой Тайефер и Луи Дюре под общим названием Les Six — «Шестёрка». Их объединяла усталость от вагнерианского пафоса и импрессионистской туманности: они мечтали о музыке ясной, лёгкой и городской, вдохновлённой ритмами джаза, шумом кафе и духом Монмартра.
Ранние произведения Пуленка — «Вечные движения», «Соната для фортепиано в четыре руки», «Кокарды» на стихи Кокто — поражали дерзостью и чувством юмора. Борис Асафьев писал: «Ясность и живость мышления, задорный ритм, чистота рисунка и конкретность изложения».
От балета к песне: становление мастера
Мировая слава пришла к нему после премьеры балета «Лани» (Les Biches, 1924), заказанного Сергеем Дягилевым. Элегантная и остроумная партитура, с оттенком лёгкой эротики и духом джаза, стала воплощением «ревущих двадцатых» и мгновенно сделала имя Пуленка символом парижского шика.
Почти одновременно он обратился к жанру французской mélodie — камерной песни, где музыка тесно сплетена со словом. Пуленк создал более 150 песен на стихи Аполлинера, Поля Элюара, Жана Кокто, Поля Валери и Ронсара. Эти миниатюры — от шутливых «Chansons gaillardes» до проникновенных «Tel jour, telle nuit» — стали жемчужинами вокального искусства XX века. Сотрудничество с баритоном Пьером Бернаком превратилось в легенду: дуэт гастролировал по Европе и Америке, а сам Бернак стал соавтором в раскрытии интонационной природы его музыки.
Духовное прозрение: музыка для Бога
1936 год стал переломным. После гибели друга, композитора Пьера-Октава Ферру, Пуленк пережил глубокий кризис и совершил паломничество в Рокамадур, к чудотворной Черной Мадонне. Там он вновь обрёл веру и начал писать духовную музыку — искреннюю, светлую, по-французски утончённую.
Его «Литании Черной Деве» стали первым духовным сочинением после обращения, за ними последовали месса соль мажор (1937), трагическое «Stabat Mater» (1950) и просветлённое «Gloria» (1959). Эта музыка лишена церковной помпы — она проникнута человеческим теплом и простотой молитвы.
| Произведение | Год | Описание |
| Litanies à la Vierge Noire | 1936 | Первое духовное сочинение после обращения; женский хор и орган. |
| Mass in G Major | 1937 | Акапельная месса, где строгая полифония сочетается с мягкой лирикой. |
| Stabat Mater | 1950 | Глубоко личное произведение, посвящённое памяти художника Кристиана Бернара. |
| Gloria | 1959 | Сочетает торжественность и игру, молитву и улыбку — квинтэссенция «монаха и хулигана». |
Голос времени: война и сопротивление
Во время Второй мировой войны Пуленк остался во Франции и жил в оккупированном Париже. Он участвовал в движении Сопротивления и написал кантату «Figure humaine» (1943), тайно опубликованную под вымышленным именем. Стихи Элюара — гимн свободе — прозвучали впервые только после освобождения, и партитура с надписью Liberté стала символом мужества французов.
К этому же периоду относятся камерные шедевры — Concert champêtre для клавесина (1928) по просьбе Ванды Ландовской, Секстет для фортепиано и духовых (1932), Органный концерт (1938), сочетающий барочную торжественность с острой современностью.
Вершины оперного жанра
Три оперы Пуленка раскрывают разные грани его души:
- «Груди Терезия» (Les Mamelles de Tirésias, 1947) — сюрреалистическая опера-буффа на либретто Аполлинера: фривольная, остроумная, вызывающая смех и недоумение.
- «Диалоги кармелиток» (Dialogues des Carmélites, 1956) — вершина творчества, одна из самых пронзительных опер XX века. История гибели шестнадцати монахинь во время Революции становится размышлением о страхе, жертве и вере. Финал — сцена казни под звуки хора — поражает трагической красотой.
- «Человеческий голос» (La Voix humaine, 1958) — лирическая монодрама по пьесе Кокто, где весь сюжет — телефонный разговор женщины с покинувшим её возлюбленным. Это музыкальный монолог одиночества и нежности, написанный для певицы Дениз Дюваль, как и две предыдущие оперы.
Последние годы и камерные шедевры Пуленка
В 1950-е Пуленк много гастролировал как пианист, сочиняя сонаты для флейты, кларнета и гобоя (1962), посвящённые друзьям Онеггеру и Прокофьеву. Его язык оставался тональным, но гармонии — индивидуальны и неожиданны. Эти произведения объединяют прозрачную фактуру, мягкий юмор и трогательную ностальгию.
Он умер внезапно 30 января 1963 года, на пике сил, оставив около 150 сочинений.
Стиль и личность: музыка как исповедь
Пуленк не был теоретиком и отвергал догматизм, включая додекафонию. Он говорил: «Я просто следую своим чувствам». Для него главным элементом была мелодия — «самое человеческое, что есть в музыке».
Музыка Пуленка узнаваема по ясной тональности, неожиданным модуляциям, «пряным» диссонансам и вокальной природе — почти всё у него поёт. Гармонии — просты, но индивидуальны; ритм — упруг и изобретателен; настроение — от беззаботного шанса до молитвенного экстаза.
Он соединял французскую лёгкость XVIII века (Рамо, Куперен) с современностью XX века, иронический блеск кабаре — с чистотой церковных мотетов. В его партитурах оживают и улицы Парижа, и своды собора.
Наследие: человечность как стиль
Франсис Пуленк стал для французской музыки тем же, чем Моцарт был для венской — символом ясности и человечности. Он примирил противоположности: смех и молитву, грех и благодать, театр и исповедь.
Его музыка — это зеркало человеческой души, где ирония не противоречит вере, а лёгкость — глубине.
Как сказал о нём Дариус Мийо:
«Франсис Пуленк — это сама музыка. Я не знаю другой, столь просто выраженной и столь безошибочно достигающей сердца».