Луи Дюрей (1888–1979) — имя, которое редко звучит рядом с Пуленком, Мийо или Онеггером, хотя именно он был старейшим и, пожалуй, самым последовательным членом легендарной «Шестерки». Его путь — от самоучки и последователя Дебюсси до убежденного коммуниста и автора хоров для рабочих коллективов — необычен и почти трагичен. За сдержанной манерой и внешней простотой его музыки скрывается личная драма композитора, сознательно выбравшего изоляцию и внутреннюю свободу.
Начало пути: от коммерции к Дебюсси
Луи Эдмон Дюрей родился 27 мая 1888 года в Париже, в небогатой семье типографского рабочего. Первоначально он готовился к карьере в бизнесе и поступил в Высшую коммерческую школу. Однако решающий перелом наступил в 1907 году, когда девятнадцатилетний Дюрей услышал оперу Клода Дебюсси «Пеллеас и Мелисанда». С тех пор музыка стала для него делом жизни.
Он не окончил консерваторию и оставался в значительной степени самоучкой, хотя брал частные уроки в Schola Cantorum у Леона де Сен-Рекье. Этот путь дал ему редкую независимость: он развивался вне академических канонов и без стремления к салонному признанию. Уже ранние сочинения отличались оригинальным мышлением — в хоровых произведениях на стихи Анри де Ренье и Шарля Орлеанского чувствовалось тяготение к атональности и тонкий вкус к слову.
Одним из первых его серьезных произведений стала «L’Offrande lyrique» (1914) — по сути, первое французское сочинение, где заметен принцип двенадцатитоновой организации звука, предвосхищающий нововенскую школу. Настоящее же признание принес фортепианный дуэт «Carillons» (1916), исполненный в 1917 году на концерте в честь Эрика Сати. Тогда это произведение заметил Морис Равель и рекомендовал Дюрея своему издателю — редкий случай, когда консервативный музыкальный мир Парижа обратил внимание на молодого экспериментатора.
Сати и «Новые молодые»: предыстория «Шестерки»
В 1911 году Дюрей впервые услышал музыку Эрика Сати и был буквально потрясен. Вскоре он стал одним из самых ревностных его последователей — «сатистов». Под влиянием Сати он отказался от избыточной гармонической сложности и перешел к предельно лаконичному, линейному письму. Именно тогда родился его индивидуальный стиль — прозрачный, сдержанный и интеллектуально выверенный.
Премьера балета Сати «Парад» в 1917 году, с либретто Кокто и оформлением Пикассо, стала событием, определившим эстетическое самоопределение целого поколения. Зал ревел от восторга и возмущения; среди кричавших «Да здравствует Сати!» был и Дюрей. Он стал одним из организаторов концертов «Новых молодых» (Les Nouveaux Jeunes) — радикальной группы, противопоставленной академическому музыкальному обществу. Концерты проходили в театре «Старая голубятня» и собрали вокруг Сати целую плеяду молодых авторов — Орика, Тайфер, Онеггера, Пуленка, Ролана-Манюэля. Так сложилась среда, из которой вскоре выросла «Шестерка».
«Шестерка» и первый разрыв
В 1920 году по предложению критика Анри Колле группа получила знаменитое имя — Les Six. В том же году был издан коллективный сборник «L’Album des Six», куда Дюрей включил «Romance sans paroles». Но уже через год он отказался участвовать в совместном балете Кокто «Новобрачные на Эйфелевой башне». Это решение вызвало раздражение Кокто и фактически отдалило Дюрея от коллег. Его не привлекала легкость и ирония, он искал более строгий и содержательный язык.
Дюрей все чаще уединялся в Сен-Тропе, где занялся камерной музыкой и написал свою единственную оперу «L’Occasion». Он никогда не стремился к музыкальному истеблишменту и с годами сознательно удалился от шумного парижского авангарда.
«Бестиарий» Аполлинера: два взгляда на одно вдохновение
Особое место в его наследии занимает цикл «Le Bestiaire, ou Cortège d’Orphée» (1919) на стихи Гийома Аполлинера. Любопытно, что над теми же текстами почти одновременно работал Франсис Пуленк, и, узнав об этом, посвятил свою версию Дюрею. Оба цикла отражают дух времени — краткость формы, точность музыкального жеста и острую иронию.
Дюрей положил на музыку все двадцать шесть стихотворений Аполлинера, следуя их оригинальному порядку и создавая почти монотонный, но изысканный звуковой фриз. Его вокальные линии — сдержанные, близкие к речитативу, с редкими вспышками экспрессии. В знаменитой миниатюре «La Puce» («Блоха») фортепиано жалит короткими фигурами, словно передавая сам укус, а заключительный lento неожиданно придает афористичному тексту философскую глубину. Сжатость формы поражает: тридцать тактов, несколько секунд звучания — и завершенное художественное целое. Это вершина стиля Дюрея: интеллектуальный минимализм, эмоциональная точность и уважение к слову.
Политика и искусство: композитор-коммунист
В середине 1930-х годов Дюрей вступил во Французскую коммунистическую партию и стал одним из лидеров Народной музыкальной федерации. Во время оккупации он участвовал в движении Сопротивления, возглавляя Национальный фронт музыкантов — организацию, спасавшую еврейских артистов и отстаивавшую культурную независимость Франции. Он писал антифашистские песни и занимался аранжировками старинных французских и народных мелодий, считая их подлинным выражением народного духа.
После войны его непримиримые убеждения стоили ему карьеры. В эпоху холодной войны композитор оказался в изоляции. Он работал музыкальным критиком в коммунистической газете, но продолжал писать — теперь уже открыто политические вещи. Его поздние циклы на стихи Хо Ши Мина и Мао Цзэдуна звучали как протест против колониальных войн и символ солидарности с народами Азии. Эти произведения почти не исполнялись, но отражали честность и гражданскую позицию автора.
Стиль: ясность, строгость и гуманизм
Музыка Дюрея отличается рядом неизменных черт:
-
Экономия средств. Он избегал оркестровой роскоши и виртуозных эффектов, предпочитая камерные составы, чистую фактуру и ясный контрапункт.
-
Мелодичность. Его темы близки к народной песне, просты и певучи, но никогда не банальны.
-
Вокальная природа. Почти вся его музыка — вокальная или хоровая; он считал человеческий голос главным инструментом выражения.
-
Личный неоклассицизм. Дюрей обращался к классическим формам, но без иронии или стилизации — его неоклассицизм строг и этичен, сродни позднему Форе.
-
Гуманистическая ангажированность. Его произведения 1930–1960-х несут социальный смысл, обращены к идеалам справедливости и достоинства, но никогда не жертвуют художественной чистотой.
Наследие и переоценка
К концу жизни Дюрей написал более ста опусов — камерных, вокальных, хоровых и фортепианных. Среди них — «Scènes de Cirque», «Dix Inventions», «Concertino pour piano et vents», многочисленные хоры a cappella. Он умер 3 июля 1979 года в Сен-Тропе, оставив после себя наследие тихого модерниста, который избрал путь честного одиночества.
Сегодня, когда интерес к «Шестерке» переживает новое возрождение, фигура Луи Дюрея воспринимается как важное звено между эстетикой Сати и поздним французским неоклассицизмом. Его музыка — это голос рассудительности, внутренней чистоты и гражданского достоинства в мире, где авангард слишком часто подменял смысл эффектом.